Архиепископ Николай (Покровский)
Николай Владимирович Покровский родился 2.04.1851
в семье священника Владимира Петровича Покровского, служившего в Богоявленской
церкви с.Глебовское Суздальского уезда Владимирской губернии (впоследствии
служил в Крестовоздвиженской церкви г.Шуя).
1868 – окончил Владимирское
духовное училище;
1872 - окончил Владимирскую духовную семинарию со степенью
кандидата по кафедре гомилетики;
12.09.1872 – 5.09.1874 - учитель русского
языка и приготовительного класса Шуйского духовного училища;
1874 - 1878 –
учеба в Казанской духовной академии, которую окончил со степенью
кандидата;
1878 - 1882 – преподаватель в Самарской духовной семинарии по
кафедре гомилетики, инспектор классов, член распорядительного собрания
семинарского правления, преподаватель русского языка в Самарском епархиальном
женском училище;
1882 - 1883 – смотритель Веневского духовного училища;
с
2.10.1883 - преподаватель гомилетики во Владимирской духовной
семинарии;
4.03.1884 – рукоположен в сан священника с оставлением в должности
преподавателя Владимирской духовной семинарии;
с 1884 - священник во
Владимирском Успенском монастыре;
с 4.08.1884 – распорядитель народных чтений
и собеседований во Владимире при Братстве св.Александра Невского;
с 1.10.1885
- преподаватель учения о православном богослужении при школе церковного пения
братства св.Александра Невского;
10.03.1887 - награжден Святейшим Синодом
скуфьей за отлично-усердное при честном поведении прохождение
должностей;
1888 - аттестован епархиальным архиереем: «Способен и
надежен»;
27.03.1902 – 30.01.1906 – настоятель церкви св. мученицы Татианы в
Санкт-Петербурге и законоучитель в Ларинской гимназии (6-я линия Васильевского
острова, 15);
30.01.1906 - март 1909 - настоятель церкви святой
великомученицы Екатерины на Васильевском острове, член Духовной
консистории;
16.06.1919 - рукоположен во епископа Вятского и Глазовского,
назначен правящим архиереем Тобольской епархии;
1921 - арестован в Тобольске
после контрреволюционного восстания и приговорен к расстрелу, но помилован,
впоследствии - архиепископ Симбирский;
1925 - 1928 – находясь в ссылке в
Псковской губернии, управлял приходами патриаршей церкви в Псковской
епархии;
1925 – отказался участвовать в работе съезда обновленческого
духовенства Псковской епархии;
1927 - уволен на покой;
1929 - служил в
Иваново-Вознесенской епархии;
1.04.1929 – 1932 - управляющий
Полоцко-Витебской епархией, ему было разрешено служить только в Покровской
церкви г.Витебска. Возглавил работу по массовому открытию приходов патриаршей
церкви: только весной 1929 с патриаршей церковью воссоединилось 14 приходов,
ранее пребывавших в обновленчестве, всего в 1929 - 1930 число таких приходов в
Полоцко-Витебской епархии достигло 115;
1931 - участвовал в заседаниях Синода
при Патриаршем Местоблюстителе;
май 1931 - посетил г.Старая Русса для
приведения в порядок дел местного епархиального управления;
10.03.1932 –
после начала новой кампании по закрытию церквей большая часть закрытых
сельских церквей была просто разгромлена, запасные Святые Дары часто
разбрасывались по полу и попирались ногами, антиминсы раздирались в клочки,
сосуды, утварь, облачения часто расхищались, а книги и иконы уничтожались на
месте. Священство закрытых церквей находилось в тюрьмах, ссылках, на
принудительных работах, некоторые бежали, никто не принимал священный сан – три
года прошло без хиротоний. Из письма архиепископа Николая (Покровского),
написанного в г.Витебске 18.01.1931: «У меня остается всего 6 приходов на всей
территории. В городе я остался при одном больном священнике. Все приходы
свободны и назначены к закрытию. Милостью Божией здоров. Левый глаз после
операции ослеп, правый работает плохо. С большим трудом читаю и пишу. Никуда не
собираюсь, хочу умирать здесь. Место для могилы облюбовал напротив окна своей
комнаты, через дорогу. По праздникам служу с помощью случайного диакона. Трудно,
устал до изнеможения. Благодарю Бога за все». В 1932 так описывал состояние дел
в Полоцко-Витебской епархии: «Непосредственно слышишь вопли, плач христиан о
гонении на религию; видишь слезы плачущих земляков, родных, близких и своих
духовных детей. Слаб и беден мой язык изобразить настоящее бедственное положение
христианской религии. Просвета не видно, ни облегчения, ни утешения, ни
улучшения и в недалеком будущем»;
23.03.1932 - взята подписка о невыезде из
г.Витебска и предъявлено обвинение в том, что:
«а) он являлся руководителем
контрреволюционной группы «тихоновской» церкви; б) вдохновлял и руководил
массовыми волнениями населения в 1930 г. в Лиозненском, Сиротинском и
Бешенковичском районах; в) вел беседы о том, что духовенство в СССР находится в
угнетении и призывал обращаться за помощью к иностранным государствам». По
пунктам «б» и «в» архиепископ Николай частично признал себя виновным, обозначив
свою деятельность в открытии церквей и свидетельствуя о бедственном положении
духовенства. На допросах в ГПУ архиепископ Николай заступался за подчиненное ему
духовенство, часто опускавшее его имя во время богослужения, и просил не считать
этот поступок контрреволюционным, каковым он был по мнению
следователя;
14.07.1932 - постановлением Особого Совещания при Коллегии ОГПУ
было принято решение лишить права проживания в 12-ти пунктах и Уральской области
с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три
года;
21.10.1932 - данное постановление отменено, было разрешено проживать по
всей территории СССР;
1932 - как архиерей Полоцко-Витебской епархии,
участвовал в сессии Временного Священного Синода при Заместителе Патриаршего
Местоблюстителя;
16.02.1933 - назначен в Удмуртию, архиепископом Ижевским и
Воткинским, хотя предполагал служить в Полоцко-Витебской епархии до своей
смерти, выбрал в г.Витебске место для своей могилы, приготовил для себя гроб и
намогильный крест;
12.03.1933 - прибыл в г.Ижевск, жил в чрезвычайно
стесненных условиях, заболел малярией, в г.Ижевске невозможно было обеспечить
питание соответствующее его возрасту и заболеваниям: он не видел даже маленького
кусочка белого хлеба - только черный, очень часто черствый хлеб, картофель,
изредка молоко были его обычной пищей, из-за экономии дров, здесь особенно
дорогих - по нескольку дней, сухоядение. Болезнь мучила постоянно, особенно при
ходьбе, продолжительном стоянии за богослужениями и в очередях. Служил в
Ильинской единоверческой церкви г.Ижевска, в которой служба была «длинная,
скучная, утомительная. Женское чтение тихое, невнятное, монотонное,
невыразительное, в глубине клироса, плотной стеной отделённого; пение гнусавое,
при народе тягучее; выполнение устава до единой буквы строгое, неизменно
затягивает богослужение воскресное и праздничное часто на 4-4½ часа. После
всенощной, до ночлега, едва плетусь один, всегда без проводника; часто дороги не
вижу, падаю; на пути блуждаю; всегда усталый где-нибудь на бревнах, на
завалинках отдыхаю». Настоятель церкви и председатель приходского совета не
стали заботиться поиском подходящего жилища для престарелого архиерея, чтобы,
как считал владыка Николай, «…всегда иметь меня в виду и держать в своих руках …
втиснули меня на улицу Бедноты, в хибарку единоверческой просфорни на совместное
жительство с ней и с ея племянницей, 20-летней девицей».Он был вынужден жить в
этой хибарке с двумя маленькими окошками без форточек, причем зимние рамы
никогда не вынимались. Высота потолка лишь ненамного превышала его рост. Площадь
пола – 5 на 5 шагов. В комнате также находились деревянная переборка, кровать,
ящик с принадлежностями для погребения владыки, шкаф, стол, стул, сундук,
хозяйский комод и в два квадратных метра кирпичный подполок. Внутри помещения
была страшная духота, особенно, когда пеклись просфоры. Помолиться утром и
прочитать правило перед причащением он выходил на открытый маленький дворик, на
виду у массы рабочих, живших позади двора в двух каменных, четырёхэтажных
корпусах. В этом же помещении архиепископу Николаю приходилась принимать мирян
на исповедь и священников с разных приходов, рассказывавших о притеснениях от
местных сельсоветов. В г.Ижевске на архиепископа Николая написали жалобу в
Синод, поскольку он тяжело переживал многочисленные вопиющие небрежности и
неправильности в совершении богослужения духовенством Ильинской церкви и, по его
словам, «никогда, нигде не был спокойным зрителем недостатков, замеченных в
церкви при богослужении, среди членов причта, а всегда стремился к порядку». В
свое оправдание в июне 1933 он писал: «56 лет прослуживши верой и правдой Церкви
Христовой, 42 года проработав в средней школе духовной и светской, мужской и
женской, провинциальной и столичной; пробывши членом консистории в Петрограде
при Митрополитах: Антонии, Владимире, Питириме и Вениамине, я научился
вежливости, деликатности в обращении, корректности в своих отношениях… Свои
указания, замечания, предложения причту… я всегда делал в алтаре, без
присутствия кого-либо из мирян, тихо, спокойно, без раздражения. На них
священник и диаконы, кроме протодиакона, проявляли часто непослушание или
отвечали грубостию …».
Такие нестроения окончательно подорвали силы
архиепископа Николая: в июле 1933 он жаловался на общую слабость, 9.07.1933 не
смог дослужить Литургию. 15.07.1933 врач нашел у него брюшной тиф и поместил в
Ижевскую городскую больницу, где архиепископ Николай скончался в 12 часов ночи
на 18.07.1933.
19.07.1933 - погребен на Успенском кладбище г.Ижевска.
12.09.1989 - реабилитирован прокуратурой Витебской области.
Использованные источники и литература
Архивная справка №6/8-14 от 06.02.2007 Государственного архива
Ивановской области.
Архивная справка Управления ЗАГС Администрации г.Ижевска
от 12.07.2005.
Архивная справка №Г-75 от 19.07.2005 УФСБ РФ по Удмуртской
Республике.
Архивная справка №08т-196 от 29.06.2005 ЦГА Удмуртской
Республики.
Архив УКГБ РБ по Витебской области, д.15759-П.
Личный архив
священника Александра Малых (г.Ижевск).
РГИА. Фонд 796. – Оп. 438. – Д.
1801.
