Судьбы 1812
Судьбы православного и униатского духовенства Витебской губернии в контексте событий 1812 года
Не так давно исполнилось 200 лет после начала войны, впоследствии
получившей название Отечественной – настолько близко она всколыхнула все слои
русского общества, что после окончания военной кампании каждое сословие, в том
числе и православное духовенство, посчитало нужным определить свое отношение к
вторжению на российскую территорию более чем полумиллионной армии императора
Франции Наполеона I.
Учитывая тот факт, что в ходе военной кампании 1812 года
французская военная администрация на захваченных территориях не требовала от
священнослужителей отречения от Церкви и веры в Бога, в большей степени возможно
оценить гражданскую позицию служителей Церкви в этот период.
Наиболее
объективно состояние церковно-приходской жизни в пределах Витебской губернии во
время французской оккупации излагается в переписке Святейшего Синода Русской
Православной Церкви с разными должностными лицами: архиепископом Рязанским и
Зарайским Феофилактом (Русановым), Полоцким униатским архиепископом Иоанном
Красовским, представителями военной и гражданской администрации населенных
пунктов губернии.
Из этой переписки известно, что для налаживания церковной
жизни на территории освобожденных от французов губерний, 27 ноября 1812 года
Императорским рескриптом был командирован в Смоленск и сопредельные области член
Святейшего Синода архиепископ Рязанский и Зарайский Феофилакт (Русанов). Он
собрал сведения о состоянии приходов и Могилевской епархии, одну пятую часть
которой составляли православные приходы Витебской губернии.
В частности
выяснилось, что Могилевский архиепископ Варлаам (Шишацкий) по требованию
французских властей принес присягу на верность Наполеону, что побудило на
подобный шаг и подчиненное ему православное духовенство. В ходе следствия,
проводившегося по приказу императора Александра I с декабря 1812 по август 1813
гг., было установлено, что ввиду утраты присяжных листов точное число
православных священно- и церковнослужителей Могилевской епархии, последовавших
примеру своего правящего архиерея, установить невозможно. Сам же архиепископ
Варлаам на следствии причиной своего поступка назвал желание сохранить в
спокойствии и тишине врученную ему Церковь и уточнил, что французам присягнула
приблизительно третья часть от всего количества епархиального духовенства, а
большая часть священнослужителей избежала этой участи в силу слабости
французской администрации в удаленных районах епархии. Святейшим Синодом
объяснения архиепископа Варлаама не были признаны удовлетворительными и,
поскольку архиерей «не показал себя примером пастве своей в непоколебимой
верности законному своему Государю, но навлек в таковое преступление многих из
своих подчиненных», синодальным решением 1 мая 1813 года он был лишен
архиепископства и священства, ордена св. Анны I степени, оставлен только в
монашеском чине и определен на пребывание в Новгородско-Северский Спасский
монастырь Черниговской епархии.
В своем донесении Святейшему Синоду
архиепископ Феофилакт (Русанов) отметил, что духовенство православных приходов
Витебской губернии осталось верным клятве своему Государю, а отдельные лица
мужественно проявили себя при нашествии французов.
Так, протоиерей Витебского
Успенского собора Петр Околович по предписанию Витебского губернского правления
эвакуировал в г.Новгород весь соборный причт, соборные драгоценности и церковные
суммы, библиотеку и архив духовного училища, архив духовного
правления.
Преподаватель Витебского духовного училища Антон Мижурский, после
прихода французов, не желая служить захватчикам, вместе с женой ушел в лес и
пешком следовал на восток, питаясь нищенским подаянием, и все-таки вышел в
расположение русских войск в районе Великих Лук.
При оккупации г.Витебска
французскими войсками, духовенство городских церквей покинуло город,
укрываясь в его окрестностях и в Марковом монастыре. Эти меры предосторожности
не оказались напрасными: французы превратили Семеновскую церковь в склад оружия,
Борисоглебскую церковь – в склад пороха и боеприпасов, Рынково-Воскресенскую
церковь – в хранилище сена и соломы, Заручевско-Воскресенскую церковь – в
мельницу, Бернардинский монастырь возле городской ратуши – в продовольственный
склад, а Преображенскую церковь напротив губернаторского дома –
разрушили.
Православное духовенство г.Полоцка встретило приход французов в
стенах города. Протоиерей Покровского собора Феодор Соболевский совместно с
прихожанами защитил свой храм от разграбления, потеряв при этом личное
имущество, а во время богослужений в соборе, в присутствии французских военных,
бесстрашно возносил молитвы о даровании победы Государю Императору Александру
Павловичу. Второй священник этого храма Кирилл Дорошкевич призывал прихожан не
терять мужество и надежду на скорое поражение врага, кроме этого привел в
русский плен до 300 человек французов, затем находился в русской армии при
генерале Дохтурове, графе Платове, генерал-лейтенанте Голенищеве-Кутузове и с
большим усердием выполнял их поручения.
Монахи Полоцкого Богоявленского
монастыря во главе с архимандритом Александром больше всех пострадали от разбоя,
творимого французскими военными. При нападении на монастырь архимандриту
Александру были нанесены сильные побои, от которых он слег в постель. Были
разграблены четыре монастырские церкви, разгромлены монастырские здания. У
монахов отняли не только деньги и иерейские кресты, но и белье, обувь, посуду,
мебель – всего на сумму 2 555 рублей. В церквях монастыря были похищены
золотые и серебряные богослужебные сосуды, напрестольные кресты, украшения с
икон, разрушены престолы и жертвенники, иконостас в одной из церквей, прострелен
купол. В монастырских имениях Ропно и Глушица были изъяты все съестные припасы,
а хозяйственные постройки вместе с крестьянскими домами – сожжены.
Хотя
Минский римско-католический епископ Яков Игнатий Дедерко, другие латинские
епископы и поддержали французскую сторону, униатские приходы в Полоцке не
избежали погрома от захватчиков. Грабили церковное имущество не только
французские военные, но и подстрекаемые ими крестьяне, которые, впрочем, недолго
пользовались такими приобретениями, позже сами став ограбленными со стороны
французов. После захвата города сразу была разорена резиденция униатских
архиереев в имении Струнь близ Полоцка: монастырь, семинария, консистория,
фабричные заведения, склады с продовольствием. Пропали архиерейская библиотека и
архив, французские солдаты обнаружили и спрятанные в земле драгоценности
униатского архиепископа Иоанна Красовского, в числе которых главной ценностью
была украшенная алмазами панагия полоцких архиереев, унаследованная им от
митрополита Ираклия Лисовского. По свидетельству архиепископа Иоанна
Красовского, в пределах его епархии враг повсеместно грабил церкви и монастыри,
попирал святыни, сжигал некоторые церкви и притеснял униатское духовенство,
которое, следуя за своим архиереем «… держало верность к истинному и природному
своему Монарху, не входя ни в какие вероломные фикции». Со стороны французских
властей архиепископу Иоанну было сказано «что ты креатюра Московская», с него
сорвали сапоги и шейный галстук, после чего он, спасая свою жизнь, покинул свои
покои в имении Струнь в одной рясе. Не имея даже пищи, вместе с тремя своими
помощниками, неоднократно подвергаясь смертельной опасности, он три дня
скрывался районе своей резиденции и стал свидетелем кощунств французских
военных, когда ими разбрасывались и попирались даже святые мощи из архиерейской
церкви. В самом Полоцке французы сожгли мужской и девичий монастыри при
униатской епископской кафедре, но кафедральный собор сохранил свою ризницу
стараниями униатского игумена Корженевского: два дня французы безуспешно ломали
крепкий железный затвор на ее дверях, а когда они решились ломать стену, то
Корженевский для пресечения этого намерения, передал им залог, а потом целое
лето никуда не отлучался и оберегал ценности храма, в котором разместился
французский госпиталь.
Сам архиепископ Иоанн Красовский, чтобы не быть
узнанным преследующими его французами, переоделся в крестьянское платье,
отрастил бороду, переправился через реку Западная Двина и инкогнито отправился
за 35 верст в Лепельский уезд, в свое имение Черствяты. Французы пустили вслед
слух о его аресте. В ответ на это архиепископ Иоанн разослал по всей епархии
своих доверенных лиц «дабы возродить во всех слабых и колеблющихся дух
истинного верноподданничества к законному, пекущемуся о соблюдении веры и
благоденствия, нашему Правительству», ставя в известность всех униатских
священников, что он жив и тверд духом. Это архипастырское обращение в сочетании
с личным примером стойкости и мужества архиерея в отношении к захватчикам,
настолько утвердили униатское духовенство в верности российскому правительству,
что документально не было зафиксировано случаев измены ему. Из патриотических
соображений некоторые униатские священники даже благословляли крестьянам грабеж
своих помещиков, изменивших России и предавшихся Наполеону.
Во все время
скрытного пребывания архиепископа Иоанна в Лепельском уезде, французская
администрация через своих ставленников в уездном правлении настойчиво пыталась
досадить ему. Так, префект Лепельского повета Гребницкий приложил все усилия,
чтобы разорить имущество архиерея: в церковных имениях устанавливал двойные или
тройные ставки налогов, в большом количестве реквизировал скот и лошадей, ставил
на постой французских военных и даже подсылал мародеров. В результате, после
изгнания французов архиепископ Иоанн сделал следующий вывод: «Я потерял почти
все, но удержал и соблюл мою верность к Всероссийскому Престолу и ныне с
радостию взираю, что все так точно совершилось, как я думал, желал и
предвещал».
Весной 1813 года был подсчитаны потери, нанесенные французами
униатским приходам в Витебской губернии: разграблено 207 церквей, имуществу
нанесен ущерб в размере 85 129 рублей, служители униатских церквей понесли
убытки на сумму 177 575 рублей. Униатские монастыри Витебской и Могилевской
губерний были ограблены на 1 186 567 рублей.
После изгнания
французов российским правительством велось расследование деятельности
архиепископа Иоанна Красовского и его действия были признаны верными. В
результате, 27 апреля 1814 года от имени российского императора архиепископу
Иоанну была письменно выражена благодарность и пожалована украшенная камнями
драгоценная панагия, взамен похищенной в 1812 году. Кроме того, российским
правительством была оказана материальная помощь разоренным монастырям, церквям,
священно- и церковнослужителям Полоцкой униатской епархии.
31 марта 1813 года
архиепископ Рязанский и Зарайский Феофилакт (Русанов) доложил Святейшему Синоду
об имущественных потерях православных приходов Могилевской епархии за время
пребывания французов: сожжены 4 церкви (две городских и две сельских), разорены
также 4 церкви (в городах Витебске и Динабурге (совр. г.Даугавпилс), в трех
приходских церквях значительно уменьшилось число дворов прихожан. Кроме того, не
вернулись к месту прежнего служения: 2 протопопа, 5 священников, 1 диакон и 3
причетника. В отношении этих лиц было предложено навести справки, а при
невозможности их найти – назначить новых клириков. Для компенсации имущественных
потерь приходов, было предписано Могилевской духовной консистории выступить с
соответствующим ходатайством перед правительственными органами. Архиепископ
Феофилакт также признал необходимыми денежные выплаты со стороны российского
государства православным клирикам, потерявшим свое личное имущество, и в
приложении к донесению указал не менее 19 имен духовных лиц и мирян, которым
полагались суммы от 570 до 50 рублей.
Разоренное состояние святых мест
понуждало частных лиц, также потерпевших убытки из-за войны, жертвовать для их
возрождения свое имущество и средства. Например, герой Отечественной войны 1812
года генерал от кавалерии граф Петр Витгенштейн передал Полоцкому Богоявленскому
монастырю 5 760 рублей и 4 голландских червонца на восстановление его
храмов.
Архиепископ Варлаам (Шишацкий) тяжело переживал события 1812 года:
уже неся наказание за государственную измену и находясь в монастыре, от
непрестанного плача потерял зрение, а в последние годы жизни сделался и очень
раздражительным. Сохранилось предание о том, что, намереваясь присягнуть
Наполеону, он говорил своему секретарю: «Ты думаешь, что Россия будет
благополучна?!.. Пусть будет благополучна, я один тогда буду несчастлив». Из
этих слов видно, что вовсе не личной выгоды искал архиепископ Варлаам, а
заботился о благе многих своих пасомых. Действительно, при отступлении войск
Наполеона город Могилев не был сожжен, как многие другие покоренные им города в
Российской Империи.
Состояние несчастного узника ярко выразилось в
распространенной среди волынского и черниговского духовенства песни, составление
которой приписывали Варлааму в период его заточения. Слова этой песни
характеризуют его внутреннее настроение, вполне доказывающее, что он не был и не
мог быть отъявленным злодеем, а напротив - действовал только под влиянием
внешних обстоятельств военного времени, против которых не в силах был
устоять:
Лестей твоих, свете,
Я прежде не знал,
И за верна друга
Я
тебя считал.
Нравом добротливым
Многим услужил,
Чаял себе
верных,
Тем врагов нажил.
Кругом врагов лестных
Смотрит на мя
глаз,
Как-то я приметил
И уже не раз.
В глазах: брат, здоров!
За
глазами съесть готов;
Аспидские речи
Летят, как картечи,
Ах, за мною
вслед.
В заключении своей автор песни высказывал мысль быть оправданным пред судом, если не в настоящем, то в будущем времени:
Движет ревность сердца,
Что совсем я прав;
Только
уличает
Свет мя преслушав.
Но Бог милосерд,
Сотрет камень тверд
На
мелкие части,
Все мои напасти
На них обратит.
На Волыни и Черниговщине еще долго после 1812 года бытовало
предание, будто бы император Александр I хотел помиловать Варлаама и даже
предлагал возвратить ему сан епископа. Но Варлаам, удрученный недугами и
слепотой, отказался от этого, выражая желание до конца жизни терпеть назначенное
наказание, которое и нес вплоть до дня своей смерти - 23 июля 1820 года.
В
целом и православное, и униатское духовенство во время пребывания армии
Наполеона в пределах Витебской губернии, своим пастырским словом и примером
воодушевляло пасомых на защиту Родины, не щадя при этом своего имущества и даже
самой жизни, а отдельные представители священно- и церковнослужителей
прославились героическими поступками и даже ратными подвигами.
25 декабря
1812 года императором Александром I был издан Высочайший манифест, о принесении
Господу Богу благодарения за освобождение России от нашествия неприятельского, в
котором излагалось его личное понимание причин победы русского воинства,
актуальное и в наше время:
«Кто мог сие сделать? Не отнимая достойной славы
ни у Главнокомандующего над войсками Нашими знаменитого полководца, принесшего
бессмертные Отечеству заслуги; ни у других искусных и мужественных вождей и
военачальников, ознаменовавших себя рвением и усердием; ни вообще у сего
храброго Нашего воинства, можем сказать, что содеянное ими есть превыше сил
человеческих.
Итак, да познаем в великом деле сем промысел Божий. Повергнемся
пред Святым его Престолом, и видя ясно руку его, покаравшую гордость и
злочестие, вместо тщеславия и кичения о победах наших, научимся из сего великого
и страшного примера быть кроткими и смиренными законов и воли исполнителями, не
похожими на сих отпадших от веры осквернителей храмов Божиих, врагов наших,
которых тела в несметном количестве валяются пищею псам и воронам!
Велик
Господь наш Бог в милостях и во гневе своем! Пойдем благостью дел и чистотою
чувств и помышлений наших, единственным ведущим к нему путем, в храм святости
Его, и там, увенчанные от руки Его славою, возблагодарим за излитые на нас
щедроты, и припадем к Нему с теплыми молитвами, да продлит милость Свою над
нами, и прекратит брани и битвы, ниспошлет к нам, побед победу, желанный мир и
тишину».
30 августа 1814 года российским императором был установлен особый
день памяти об этой чудесной победе русского воинства: «Декабря 25 день
Рождества Христова да будет отныне и днем благодарственного празднества под
наименованием в кругу церковном: Рождество Спасителя нашего Иисуса Христа и
воспоминание избавления церкви и Державы Российские от нашествия галлов и с ними
двадесяти язык».
В ознаменование русской победы в Отечественной войне 1812
года, во второй половине XIX – начале XX вв. было поставлено множество
памятников, из которых наиболее известными являются Храм Христа Спасителя
(Москва) и ансамбль Дворцовой площади с Александровской колонной
(Санкт-Петербург), а также воинские мемориалы в Витебске, Полоцке, Смоленске, во
многих других местах сражений русской армии.
Таблица 1. Распределение общего числа разграбленных униатских храмов по уездам Витебской губернии
|
№ п/п |
Уезд |
Число церквей |
|
1 |
Витебский |
32 |
|
2 |
Полоцкий |
28 |
|
3 |
Городокский |
16 |
|
4 |
Лепельский |
57 |
|
5 |
Дриссенский |
17 |
|
6 |
Суражский |
19 |
|
7 |
Велижский |
9 |
|
8 |
Невельский |
8 |
|
9 |
Себежский |
18 |
|
10 |
Люцинский |
3 |
Таблица 2. Убытки униатских храмов, понесенные во время французской оккупации по уездам Витебской губернии
|
№ п/п |
Уезд |
Сумма (руб.) |
|
1 |
Витебский |
21469 |
|
2 |
Полоцкий |
22000 |
|
3 |
Городокский |
2188 |
|
4 |
Лепельский |
30143 |
|
5 |
Дриссенский |
2129 |
|
6 |
Суражский |
6000 |
|
7 |
Велижский |
1200 |
|
8 |
Невельский |
нет сведений |
|
9 |
Себежский |
нет сведений |
|
10 |
Люцинский |
нет сведений |
Таблица 3. Личные убытки униатского духовенства Витебской губернии, понесенные во время французской оккупации (данные по уездам)
|
№ п/п |
Уезд |
Сумма (руб.) |
|
1 |
Витебский |
16224 |
|
2 |
Полоцкий |
45812 |
|
3 |
Городокский |
17594 |
|
4 |
Лепельский |
72242 |
|
5 |
Дриссенский |
12075 |
|
6 |
Суражский |
13128 |
|
7 |
Велижский |
500 |
|
8 |
Невельский |
нет сведений |
|
9 |
Себежский |
нет сведений |
|
10 |
Люцинский |
нет сведений |
*
Горидовец, В. В. Судьбы православного и униатского духовенства Витебской губернии в контексте событий 1812 года / В. В. Горидовец // Война 1812 года: события, судьбы, память : материалы международной научно-практической конференции, Витебск, 17–18 мая 2012 года / Ответственный редактор А.П. Косов. – Витебск: Витебский государственный университет им. П.М. Машерова, 2012. – С. 117-122. – EDN YPGFGH.
